Воздух вокруг них чудится Тревору тяжелым; отмахнуться от гнилостного запаха не так просто, как хотелось бы, но дело, кажется, совсем не в этом. Он упирается взглядом в снег под ногами путников, буравит следы, которые должны были вывести их обратно, к опушке леса. Но они этого не сделали.

Приходится поплутать около десяти минут, чтобы до разума, наконец, дошло осознание – они заблудились. Свежий след пересекает старый в местах, где его не могло быть физически, как если бы Тревор и Биш нарезали круги вокруг трех сосен.

- Блять, - Не сдерживая себя более ругается мужчина и отчаянно ерошит темные волосы. Язык не поворачивался сказать эльфийке прямо: «Мы в западне!» - но она, не будучи дурой, и сама уже наверняка догадалась об истинном положении дел.

Чтобы не пугать ее еще больше, Тревор, качнув головой, говорит уверенно и твердо:

- Если это проделки лесных духов, то нам надо сойти с тропы. Иначе мы так и продолжим ходить кругами, - Воображать о шаловливых духах леса было куда приятнее и спокойнее, чем о потенциальной угрозе, - Не могу сказать, куда нас занесет, если мы так поступим, но… в таком случае, шансы выбраться будут куда как выше. Вот ведь шутка, правда? Компания из рейнджера и друида заблудилась в лесу! Тянет на сюжет, достойный анекдота.

Хотя бы немного, но шутка позволяет ему расслабиться и улыбнуться – не натянуто, не болезненно, а вполне искренне. Тревор берет Бишамон, доселе сжимавшую его предплечье, за руку полноценно и делает первый шаг, который выбивается из общей мозаики следов. За ним – второй и третий.

- Знаешь, я ведь никогда… не чувствовал никакой связи с лесом, - Он вдруг решается на откровенность, - Но вот его обитатели интересовали меня с ранних лет. Кажется, это было даже взаимно.

Мужчина смутно припоминает образ белого волка, вышедшего однажды на опушку к нему, еще совсем молодому мальчишке, который провел на землях Фаэруна, на тот момент, не более года. Надо же, иной раз он практически забывал, что Побережье Мечей не было ему домом. Никогда.

Отредактировано Amphiprion (06.12.24 14:54)

Тревор издает смешок, лишенный, однако, всякого веселья – да уж, шутка вышла отменная. Это, конечно, не худшая передряга, в которую ему доводилось влипнуть, но сам факт! Было приложено немало усилий для того, чтобы минимизировать риски, и вот он, опытный следопыт и бывший арфист, блуждает по лесу, как какой-то… эх, достойного определения все равно не приходило на ум. Бродил кругами, как дурак, и все тут.

Мара будет волноваться, если хозяин не выйдет на опушку до темноты. Наверняка ринется искать. Но отыщет ли? Природы заклятья, наложенного на тропу, Тревор не знал.

Невозможность контролировать ситуацию ему не нравилась, как и надобность играть по правилам, которых мужчина не знал. Если бы не разговор с Бишамон, то мысли его были бы гораздо более мрачными, чем есть сейчас.

- Вроде того, - Он слегка ведет плечом; у нечеткого образа из воспоминаний очень мало деталей. Детство не было худшей порой в жизни всадника, но, почему-то, припоминать о нем было сложно, притом почти физически, как будто сама сущность его этому сопротивлялась. Может быть, сказывался переход из одного плана бытия в другой?

Равенлофт не даром называют измерением кошмаров. Кошмар – это сон, а сны рано или поздно забываются, насколько бы бережно ты не пытался их хранить. Интересно, отец все еще бережет свои дневники с воспоминаниями о жизни в Баровии? Или передал их небезызвестному Ван Рихтену?

- Скажу тебе больше, - Тревор вдруг хмыкает, - Вполне вероятно, что я никогда и не пытался. Я, понимаешь ли, обитатель городских чащоб и… эй!

Биша дергает его за руку, вынуждая прерваться на полуслове, и первое мгновение практически волочит мужчину за собой; резкая перемена ее настроений становится для Тревора неожиданностью.

Эльфийка замирает у дерева – присутствие которого в лесу будто бы и не странно – и укладывает его ладонь на ствол. Пальцы касаются шероховатой поверхности коры, которая от прикосновения начинает слегка крошиться.

Взгляд мужчины становится вопросительным. Он явно не понимает, зачем и почему Бишамон решила вдруг провернуть все это, и за ее действиями наблюдает с неприкрытым скепсисом. Не сопротивляется, но и не выказывает какой-либо заинтересованности – лишь загибает бровь, когда ему предлагают прислушаться… к дереву.

Слегка помедлив, Тревор все таки склоняется к ели. По первой ему только и удается, что расслышать стук собственной крови в висках, но уже совсем скоро острого слуха касаются шепотки. У дерева странный голос, нечеловеческий, сотканный будто из скрипа ветвей, потревоженных ветром.

«От елки к сосне, от сосны к можжевельнику» - Мужчина отстраняется и смотрит на кору с непониманием, как будто она, испещренная трещинами и желобками, могла дать ему четкий ответ.

- Не слышал – нечего было и начинать, - Он недовольно бубнит, явно не впечатленный подаренной ему возможностью, - Может, ты расшифруешь? Мне все эти загадки и мистификации – поперек горла уже!