Чистый снег, грязный снег. От страшного события прошло немногим меньше трёх недель, а беды не утихали и по сей день. Всех нервировала молчаливая недосказанность, криво изложенная попытка Горташа пойти на сделку. Впрочем, всё закончилось хорошо, но что-то внутри Миры не давало ей полного покоя. Крупные снежинки оседали на тёплом воротнике, сразу же таяли в дымке курительной трубки – сегодня бывшая баалитка снова собралась рыскать по трущобам в поисках потерянных людей. Так уж случилось, что многие жители от страха убегали и забивались в подвалы, а после оказывались завалены там на долгие дни. Статистика была неутешительной, но на нижние районы мало кто обращал внимание. Эймир неприятно заскребло на душе, как выходцу из тех самых обочин. Кто знает, что было бы с ней на их месте?

- Иди к чёрту, правда. – бубнит себе под нос Мира, сминая в руках выцветший плакат. На нём до жути знакомое лицо – ныне Эрцгерцог. Ей ничего не остаётся, кроме как тяжело вздохнуть и выбросить бумагу прочь. Может, со временем что-то изменится, но не сегодня. За прошедшие несколько недель могло показаться, что мир вокруг застыл – прогресс был настолько незначительный, будто вот-вот перевалится обратно. Она вытряхивает догоревший табак, прячет трубку под одежду. Холодно.

У неё с собой не так много вещей: пару ножей, верёвка и мелочи, чтобы хоть чем-то помочь. Мира не может объяснить причин такой перемены, но молчаливо следует с патрулём вдоль грязной улочки. Покошенные дома, всё ещё чёрные от событий прошлого, измазанный грязью камень и серый снег. Эймир кажется, что каких-то двадцать лет назад такая улица казалась ей самой лучшей на свете. У неё есть поручение. У неё есть статус, который нужно поддерживать. Там, в отражении в луже – героиня Врат Балдура, с погасшим взглядом и тяжёлым налётом усталости на лице. Тёплый воротник закрывает почти половину лица Фалн, рукава кажутся неестественно длинными – даже в попытках быть частью толпы она выделяется. Всё ещё неизменно экстраваганта, в своём глупом платье. Её знают. Ей это не очень нравится.

- На северной, кажется, нашли кого-то. – этого достаточно, чтобы женщина оторвалась от глубоких мыслей и засеменила в сторону нужной улицы. Их в составе было не больше десятка, разнорабочие и волонтеры – кому было не плевать на умирающих сограждан; Горташ было обмолвился, что это хорошая рекламная кампания. Эймир поверила, но лишь наполовину. Вторая её половина хотела этого сама. Она осталась здесь едва ли не один на один с собой, облачённая в проблемы прошлого и грехи настоящего. Было тяжело: тяжело отпускать друзей, тяжело осознавать своё прошлое, тяжело банально жить. Эйм старалась об этом пока не думать. Высокий каблук сапог звучно отбивал на камнях какой-то свой ритм, пока баалитка не остановилась у полуразрушенного здания. Массивные камни были хаотично разбросаны, крошечный проход вперёд разрублен топором. От чужого дома остался едва ли фундамент.

- Там, там в подвалах! Много ещё... Помогите... - напуганная до смерти девочка неосторожно врезается в невысокую фигуру, Эйм успевает прихватить её под локоть. Спокойнее. Девочка была покрыта копотью и белой пылью с головы до ног, слабая и раненная в плечо. Фалн едва ли дёрнулась, помогая той стоять, ожидая хоть какого-то медика. Суд да дело, что в их небольших отрядах очень редко был кто-то, кто действительно смог бы подлатать, больше было тех, кто готов был разбирать завалы голыми руками.

- Успокойся, сейчас мы...  - Эймир понижает голос, мягкой дрожью вливает в детские уши лишь половину правды, — ... сейчас с этим разберемся, ага. Ерунда. Со мной бывало хуже.
Не соврала, белёсый шрам под рукавом неприятно показался девчонке на глаза. Большой. Страшный. Она прижимает пальцами чужую рану, чуть выше нужного, стягивая с собственного платья пояс – так получится хотя бы остановить кровь до момента, когда найдут медика. Небольшая толпа расходится шумом, выкриками о помощи, шёпотками, голосами существ из других домов. Должен же знать, что делать хоть кто-то?

Подпись автора

god loves me
I want him to stop