По крайне не-личному и очень громкому мнению Тав, ходить на разведку должна была исключительно Шэдоухарт: всё-таки, тени её не трогали, а та липкая тёмная дрянь, душащая эти проклятые земли, казалась ей почти что родной — по-шаритски так. По мнению неизведанного, идеи Тав были до умиления инфантильными, а потому — легко игнорируемыми, и объяснить своим спутникам всю степень свого недовольства она попросту не могла. Слов не хватало.

[Именно поэтому она сорок минут орала куда-то в пустоту благим дровским матом, пугая и без того нервных тифлингов изумрудной рощи.]

Всё, что касалось Лунных башен, она возненавидела в первые же секунды прибытия, и мысленно почти что запросилась обратно в Андердарк; насколько бы родные пещеры она не любила из-за постоянно ощущаемого присутствия Паучьей Королевы, в сравнении с тенепроклятыми землями дроу была готова согласиться на сотню приказов Джарлакса о возвращении, лишь бы носа не совать к завывающим теням, родичам генерала и всей той мерзости, что творилась под, собственно, башнями. Здравого смысла, впрочем, хватало на то, чтобы не высказывать своё недовольство прямо в лицо Шэдоухарт, потому что оскорблять богиню клирика прямо при клирике могло потом больно укусить её за задницу.

Остальных это не касалось, и vith'Shar было самым частым, что Тав гневно бормотала под нос. Ну право слово, будто им не хватало разборок с одним божеством — или чем там была (было?) Абсолют, — теперь ещё и Шар им не хватало.

...стоп, нет. Ещё была Влаакит. И взрывные мамми ишьюс Гейла с Мистрой. И постоянно появляющиеся откуда-то из кустов камбионы. И—

Вздох.

— Vith'usst.

Потому что этот день не мог стать ещё хуже.

Ладно, это была ложь — всё ещё как могло стать хуже, и провалившаяся рейтвиновская земля под ногами, вырвавшая у Тав совершенно недостойный вскрик неожиданности, была замечательным тому началом. Впрочем, кроме звона в ушах, тупой боли где-то в затылке и забившейся в ноздри пыли, которая больше раздражала, чем действительно мешала, всё было вроде как цело, что само по себе казалось жутко удачной вещью. Дроу скосила глаза на бодро оглядывающуюся по сторонам тифлину, бегло осматривая её на повреждения (хотя куда там ей, блаженной, сделалось бы в этой броне?), и медленно села на месте, кривясь и аккуратно ощупывая собственную голову.

— Вроде. Знаешь, если тебе хотелось посмотреть как я падаю к твоим ногам, ssin'urn, могла бы просто попросить. — Влага на кончиках пальцев радости не добавляла, и вообще была почти что оскорбительной: кровоточить Тав предпочитала в последнее время исключительно для одной личности, а не из-за собственной неудачи и прогнившего пола под ногами. Который... ещё и потолком оказался, если присмотреться, а присматриваться в Рейтвене, даже обладая темнозрением, было не самым простым заданием.

В подсумок она лезет, надеясь нащупать неразбитую склянку с целебным зельем, но по сторонам всё-равно оглядывается, щурясь в слабом свете заклинания Нишалии и пытаясь на пальцах собрать картинку местности. Дыра, через которую они провалились, с этого ракурса оказалась треснутым потолком, покрытым выцвевшими узорами и витиеватой лепниной, и поддерживаемым фигуристыми колоннами. Не тот интерьер, который выбрали бы шариты — наверняка богиня потерь требовала ещё и повсеместного минимализма, — но и абсолютисткой постройкой оно быть не могло, хотя бы потому что старость веков можно было буквально почуять носом.

Нужное зелье она всё-таки находит; осушает склянку в два глотка и, чувствуя себя куда лучше, на ощупь продвигается к ближайшей стене — треснутой, изгвазданной тёмными пятнами, но покрытой нечитаемой из-за шествия времени резьбой. Нормальному исследованию, впрочем, мешают выбоины в кладке, будто кому-то очень мешал древний барельеф, не давая прямых ответов, только когда это Тав предпочитала чтобы всё было просто?

— Чувствуешь? — она полу-оборачивается к Нише, прислушиваясь к себе: пусть жрицей она осталась в далёком прошлом, старые привычки всплывали в самые странные времена, и что-то стоило сказать о старом трессиме и новых трюках — пусть даже ей было всего двести пятьдесят лет. — Тени сюда не добрались, а должны были. Я не отрицаю любую другую гадость, или может их отстутствие тут временно, может мы какую-то защиту от них сломали, пробив потолок, — в старом храме Латандера так и было. Выяснили они это исключительно на свою голову, в несколько голосов подговаривая Эймир забрать булаву и тем самым уронив здание. Падало оно, впрочем, красиво. И почти что мимо них. — но сейчас их нет. И что-то здесь... я не знаю. Будто это место живое всё ещё? — не такое живое, как того хотел бы Халсин, но и понимание о жизни у друидов несколько разнилось. Тав наконец подошла ближе к тифлине. — Понимаешь, о чём я?